Интернет-измерение как революция

— Доклад «Прием по ЕГЭ-2010», сделанный по заказу Общественной палаты, буквально за неделю получил такую широкую прессу, как ни одно другое событие в образовании. И в блогосфере волны пошли. Это ведь уже второе исследование на эту тему? Первое вы представляли в прошлом году.
 — В прошлом году мы исследовали проходной балл только московских вузов. Для сравнения взяли буквально 10–15 сильных региональных университетов — томских, новосибирских… А в августе этого года объектом выступали сайты приемных комиссий всех государственных вузов страны, где ЕГЭ — основной инструмент отбора. Это 540 из 700 примерно государственных вузов.

— А остальные?
 — Остальные — это художественные, вузы силовых ведомств. Там ЕГЭ учитывается, но отбор идет по другим критериям. В принципе, интересно узнать и средний балл тех, кто туда зачислен, но это можно сделать и постфактум, собрав информацию с вузов. А там, где баллы ЕГЭ — решающий аргумент, важно отследить и работу приемной комиссии. Ведь ЕГЭ допускает заочные процедуры конкурса и зачисления. Удаленные абитуриенты не могут толпиться у стендов или осаждать ответственного секретаря ПК. В этих обстоятельствах важно именно интернет-измерение вуза.

Смотрите интерактивную схему «Показатель среднего балла ЕГЭ зачисленных в вузы по регионам РФ»

Так что главная особенность исследований Марии Добряковой — это опора на анализ интернет-сайтов, а не отчетности вузов или опросов респондентов. В этом году под руководством Марьи Сергеевны работал большой коллектив — несколько десятков исследователей, каждый из которых следил за группой из нескольких десятков вузов.

В России интернет-исследования такого масштаба — это новое слово в социологии, не говоря об образовательной науке. Да и в мире они только начали распространяться.

Смотрите все материалы в рамках сюжета «Презентация уникального рейтинга российских вузов по среднему баллу ЕГЭ»

— В чем особенность интернет-исследований?
 — Они на порядок дешевле, чем традиционная социология или сбор статданных. Соответственно, результаты можно получить быстрее, а охват исследования становится шире, репрезентативней. Другими словами, это просто революция в социальном анализе. Мы можем видеть общество гораздо лучше.

Я уверен, что в ближайшие годы будут созданы «программы-роботы», основанные на лингвистическом поиске. Они уже без участия человека (при заданных параметрах и ограничениях) будут проводить десятки тысяч обследований Интернета. Это станет доступным для каждого исследователя и предпринимателя.

Конечно, интернет-исследования ограничены как самим пространством Интернета, так и особенностями выставления в нем информации.

Но такая ограниченность характерна для любого типа эмпирического обследования. Например, социологические опросы и статистические отчеты должны делать поправку на «субъективную составляющую» — желание респондента выглядеть лучше, скрыть какие-то неблагоприятные для себя вещи. В этом отношении интернет-исследования не лучше и не хуже традиционных.

Интересно сопоставить два вида получения информации о среднем балле ЕГЭ: наше исследование и статотчеты вузов, поступившие Минобрнауки. Их корреляция очень высока, в 65% случаев отклонение не превышает 1%. А вот анализ более сильных расхождений (на основе всех приказов о зачислении) показывает, что ошибки на стороне интернет-исследования и на стороне «статистики» распределились примерно поровну.

— Что показывают результаты исследования ВШЭ? Как их можно использовать?
 — Прежде всего это не рейтинг качества вузов. По-моему, это еще не все поняли. Это одно из измерений качества их студентов. Важнейшее, но не единственное.

Есть еще другие показатели качества студенческой аудитории, и они получены нами: число олимпиадников (+), доля целевиков (-). Наконец, уровень знаний платных студентов, которых берет вуз.

Показывает ли качество приема качество вуза? Конечно, это один из важнейших (и самых достоверных) показателей. Качество образования (любого, не только вузовского) определяется тремя факторами. Первый — это знания и мотивация того, кто учится. Второй — это знания и мотивация тех, кто его окружает в классе или студенческой группе. Так называемый «эффект среды» (peer effect). Мы с вами привыкли считать, что заочное образование хуже очного, но не задумываемся над тем, что это — последствие того, что студент учится в одиночку, в изоляции от других, без возможности коллективной работы. Третий — знания и мотивация тех, кто учит (качество преподавателей). Видите, показатели качества приема «играют» и в первом, и во втором факторе.

— Кто и как может использовать представленные нами данные?
 — Во-первых, это абитуриенты. Принимая решение направить документы в тот или другой вуз, выпускник школы должен ориентироваться на средний и проходной баллы зачисления прошлого года. Этот процесс уже пошел. Скажем, к нам в Высшую школу экономики в 2010 году пришло на 1000 человек меньше абитуриентов, чем в 2009. Зато качество абитуриентов оказалось выше: мы зачислили на 500 человек больше, а средний балл вырос с 81 до 82 из 100. Фактически отвалившаяся тысяча в прошлом году представляла собой людей с 60–65 баллами из 100, всерьез рассчитывавшими на бюджетные места. Понятно, что эти люди просто не имели достаточной информации, каковы их шансы пройти в наш вуз.

Для правильного выбора вуза школьникам важно иметь знание о всей «выборке» российских вузов: куда ты можешь пройти со своими баллами, а куда идти уже точно не стоит. И не только в случае, когда у вас не хватает баллов. Многие абитуриенты с хорошими баллами не захотят учиться в вузе, в котором их будут окружать сплошные «троечники».

Во-вторых, это учредитель вузов — государство. Министр уже сказал, что они будут делать выводы, анализировать ситуацию в вузах, показавших запредельно низкое качество приема.

В-третьих, это руководители вузов. Многие ректора в последние 10 дней высказались по поводу «своих» результатов. Специально для них мы сделали рейтинг по группам направлений — таких, как «физика» или «юриспруденция». Видеть себя на образовательном рынке — это огромное преимущество для вуза. Он уже не вслепую действует.

— Некоторые читатели рейтинга начали — в блогах и даже в прессе — возмущаться: а почему КазГУ в хвосте? А РУДН? Почему Бауманка на таком низком месте?
 — Вы знаете, бессмысленно пенять на зеркало. Можно завесить его, даже разбить, но проблемы вашей внешности останутся с вами. И можно сколько угодно утешать себя, что человек Вы хороший, душа вообще золотая… Так что, может быть, лучше использовать зеркало по назначению: разглядеть недостатки внешности и по возможности их устранить. Например, побриться…

Мне тоже обидно, что наши лучшие технические вузы вынуждены набирать не самых сильных абитуриентов. Может быть, после «громкого» обсуждения результатов приема-2010 государство, наконец, займется этой проблемой.

У нас примерно 30–40 технических университетов, сохранивших научный и конструкторский потенциал на большей части своих факультетов. Еще 50–60 имеют отдельные «живые» кафедры. Российская инженерная школа просто обязана возродится — это ключевое условие модернизации и промышленности, и транспорта.

Государство отдало техническим вузам первенство в модернизации высшей школы. Из 29 национальных исследовательских университетов 18 готовят инженеров. Но, поднимая исследования, обновляя оборудование, нельзя ничего не делать с качеством приема и зарплатой преподавателей.

Особенность большинства инженерных вузов — большой разрыв между средним и минимальным (проходным) балом ЕГЭ у зачисленных студентов. В Станкине это 16,5 баллов, в Санкт-Петербургской «техноложке» — 14, в Московском горном — 12,5, а в МГТУ им. Баумана целых 20 баллов.

Это значит, что помимо способных и мотивированных абитуриентов (которых далеко не так много) эти вузы вынуждены брать откровенных троечников.

Вина в этом — органов управления образованием, в первую очередь бывшего Рособразования, которое из года в год пыталось решить проблему нехватки инженеров таким «лобовым» приемом, как увеличение контрольных цифр. Так, даже за последние годы госзадание на инженеров выросло на 10–15%, при этом финансирование инженерных вузов осталось низким.